— С добрым вечером! — приветствовал его Филипп, все это время внимательно следивший за его состоянием. — Ну, чего-нибудь вспомнил?

Пока не началось заседание (и пока позволяла его деликатность) он старался держаться в курсе воспоминаний своего пациента, задавая наводящие вопросы о том, что тот видит, однако вскоре прекратил, и поэтому сейчас не знал, чем же все закончилось.

— Вспомнил?! Я не понимаю, как я мог это забыть! Ни один нормальный мужчина на моем месте… — Джез закрыл глаза руками.

— Любой нормальный мужчина на твоем месте забыл бы точно также, если бы она этого захотела.

— Если бы я не был таким самовлюбленным кретином, она бы не захотела! Правда, я тогда ее еще не любил так, как сейчас…

— Просто хотел побаловаться с девочкой губернаторского сынка? — предположил Филипп.

— Да, что-то в этом роде, а то ходила, неприступная, как айсберг… Боже мой, что я наделал, она же меня после этого должна была возненавидеть!

— Успокойся, думаю, у тебя еще будет время повинится перед ней. Думаю, что для нее исполнение приговора могут отсрочить.

— Почему?

Филипп кинул ему записанный кристалл.

— Я записал все заседание, подумал, что тебе будет интересно. Хотя можешь посмотреть и краткую сводку новостей.

— Нет, давай полную. Я могу посмотреть у тебя?

— Валяй.

Джез пристроился смотреть запись, через которую время от времени проходил Филипп. Буквально первые же минуты заседания повергли стрелка в состояние легкого шока, и он обратился за объяснениями к врачу.

— Ты знал об этом? — требовательно спросил молодой человек.

— Разумеется, я же врач.

— Давно?

— После вашего возвращения с Золотой планеты она так устала, что осталась ночевать в медпункте, а наутро, пока она спала, я провел полную диагностику. Тогда и узнал. Это было до вашего… твоих воспоминаний, я правильно понял?

— Да… Но тогда это значит, что отцом могу быть и я!

— Как сказал-то! “И ты”! Вроде бы больше никто не претендует.

— А Грэг? Они же даже объявили о чем-то вроде помолвки?

— Во-первых, объявил, то есть рассказал по секрету всему экипажу, один Грэг, а во-вторых, сомневаюсь, что между ними что-то было. Думаю, тогда бы она сразу согласилась выйти за него замуж, как он ей и предлагал.

— А-а, а он ей и сразу замуж предлагал!

— Да, только она попросила подождать несколько месяцев. Теперь становиться ясно, почему: не хотела ставить Грэга перед фактом, но и рассказывать ему тоже ничего не хотела.

— Да, уж скрытничать-то совершенно в ее характере! Филипп, но как же мне теперь быть? Как заслужить ее… если не любовь, то хотя бы прощение? — Джез был совершенно растерян.

— Если бы я знал! Женское сердце — загадка… Хотя я думаю, что она не так уж на тебя сердиться, по крайней мере, за это происшествие, если ты не натворил еще чего-нибудь похуже!

— Почему ты так думаешь, она говорила?! — с надеждой воскликнул стрелок.

— Да, дождешься, скажет она! Просто мне кажется, что если бы ты ей не нравился, хоть до какой-то минимальной степени, она бы избавилась от ребенка.

— Так ты думаешь, что он — мой?

— При всем богатстве выбора другой альтернативы я не вижу.

— Если бы это было так! Я был бы счастлив! Послушай, а нельзя восстановить тот вечер на Ш'вонге, который я забыл? Может, там тоже был какой-нибудь гипноз?

— Только спиртная анестезия. Кроме этого случая, никаких следов гипноза нет.

— Так можно?

— Послушай, а ты знаешь, сколько уже времени?! Ты-то полдня продрых, а я, как заботливая нянька, ходил вокруг на цыпочках!

— Ты меня выгоняешь! — укоризненно покачал головой Джез.

— Разумеется! Приходи завтра, если хочешь, только дай мне отдохнуть!

Филипп весьма бесцеремонно выставил друга за дверь.

Энергия отоспавшегося стрелка потребовала немедленного выхода, поэтому, вместо того, чтобы отправиться к себе, он начал думать, нельзя ли как-нибудь проникнуть на “Две Зарразы”, в свою бывшую каюту. Вспомнив все, он теперь хотел убедиться, что это действительно воспоминания, а не фантазии, ведь мало ли чего сказал Филипп, ему нужно какое-нибудь вещественное подтверждение, типа той бриллиантовой серьги, которую потеряла Эллен. Она же должна была остаться где-то в каюте, и значит, если он ее найдет… Несмотря на поздний час, он вызвал их адвоката.

— Мистер Брокман, мы, конечно, уже не ваши подзащитные, но, кроме вас, мне обратиться не к кому, — издалека начал он. — Не могли бы вы оказать мне небольшую любезность?

Мистер Брокман, собиравшийся лечь спать, решил хотя бы выслушать стрелка.

— Да, мистер… э-э… Белл, я вас слушаю.

— Мне нужно попасть в мою, то есть бывшую мою каюту, там есть нечто важное…

— Сожалею, мистер Белл, но даже если бы оно там и было, то вас бы туда не пустили как минимум до конца процесса. А вообще, все, что было найдено в каютах, было описано, приобщено к делу и передано Патрулю в качестве вещественных доказательств.

Джез несколько приуныл, но тут сообразил, что, возможно, Патрульные сами сделали за него всю работу.

— Тогда, мистер Брокман, не будете ли вы столь любезны, чтобы посмотреть в этих описях, не находили ли в моей каюте бриллиантовую серьгу?

— Неужели именно это и есть та самая важная вещь?

— Да, самая важная на свете! — убежденно сказал стрелок.

— Ну, раз так… Для меня не составит большого труда… Подождите минутку.

Адвокат отошел от видеофона, видимо, взял дело, хранившееся у него дома, и вновь появился на экране.

— Итак, я смотрю описи вещей, найденных в каютах, — комментировал он свои действия. — Да, вот ваша каюта… Да, есть и серьга, одна, бриллиантовая. Я полностью удовлетворил ваше любопытство?

— Это было не просто любопытство, это был действительно важный для меня вопрос. Благодарю вас, — искренне сказал стрелок, которому теперь даже мистер Брокман казался богом любви. Теперь, когда у него появилось доказательство, он на крыльях полетел домой.

Глава 51.

После того, как были решены самые сложные вопросы следствия — о применении гипноза и о происхождении подсудимых девушек — оставались сущие пустяки. Пару дней потратили на опрос свидетелей, которыми были по большей части бывшие члены экипажа “Двух Зарраз” и некоторые из оказавшихся на Земле потерпевших. Один только раз девушки были поражены до глубины души: на одно из заседаний в качестве свидетеля был приглашен Чарльз Карстен, которого до сих пор если не все, то многие из экипажа считали “своим парнем”, случайно подобранным пиратом. Он-то и поведал суду большую часть информации о девушках, об их роли в жизни экипажа, о том, что Кейт была навигатором, а Эллен — стрелком. Никого не удивило то, что он единственный остался “незагипнотизинованный”, ведь его же изначально считали пиратом, а по поводу его отсутствия ходили самые разные слухи. Поскольку Грэг, ударенный им по голове, так и не понял, откуда это у него шишка и головная боль, считая, что сам упал и ударился, то все думали, что Чарли пострадал еще больше и находится в больнице. Еще пару дней обвинение и защита соревновались в красноречии, причем адвокату сильно мешали сами подзащитные, выкрикивавшие с места или что-нибудь противоположное его утверждениям, или вообще гадости и угрозы в его адрес, после чего суд удалился для вынесения приговора. Эти полчаса показались девушкам самыми длинными в их жизни, однако они постарались не показать этого. Кейт снова начала позировать репортерам, которые пользовались, видимо, последними моментами запечатлеть внешность самой прекрасной из всех пираток, которые когда-либо разбойничали на неспокойных космических тропах, а Эллен сидела и от нечего делать комментировала последнюю земную моду, примеры которой она находила прямо среди зрителей. Неизвестно почему, но многие присутствовавшие дамы не нашли ее комментарии достаточно приличными, чтобы выслушивать, и удалились из зала, даже не дождавшись момента вынесения приговора.

Однако когда высокий суд вошел, даже они не смогли сдержать некоторого волнения и замолчали, к чему призывал и сам судья. Поскольку обвиняемые даже не пытались скрыть свою принадлежность к пиратам, добровольно признавшись в этом еще на первом заседании, то приговор был достаточно краток: виновны. В качестве наказания была назначена, разумеется, ссылка, причем, как и мечтали девушки, в одну крайне слаборазвитую колонию. Со всего экипажа бывшего Патрульного крейсера “Устремленный” обвинение было снято, они могли спокойно жить дальше, хотя и с одной оговоркой: обратно в Патруль им путь был заказан. Мало кто из них стал переживать по этому поводу, у них, как ни странно, появилась масса предложений о работе от частных компаний, занимавшихся космическими перевозками или охраной.

Девушки этого знать не могли, но они были рады уже и тому, что, как они и хотели, их ребят оправдали и оставили на свободе. Значит, у них был тот самый шанс, на который они и рассчитывали с самого начала. Оставались самые мелочи: дождаться, когда их отправят на место ссылки. Они думали, что проведут это время у себя в камерах, в спокойных философских беседах, отстраненно наблюдая за жизнью… К сожалению, у властей были несколько другие планы в их отношении.

Сразу после окончания судебного процесса Эмиль решил обратиться с просьбой о свидании с Кейт. “Возможно, это последний шанс, — думал он. — Может, у нас и не получиться ничего сделать для ее освобождения, поэтому я должен сейчас сказать ей, что я ее люблю и всегда любил, несмотря ни на что!”. Разрешение было дано.

Кейт была удивлена, когда на следующий день после суда ее куда-то повели. Она связалась с Эллен, которая спокойно сидела в своей камере, но та тоже не смогла объяснить, что бы это значило.

Между тем девушку ввели в небольшую, но казавшуюся довольно уютной, комнату и оставили одну. Кейт удивленно огляделась и вдруг увидела Эмиля. Девушка чуть было не кинулась к нему на шею, но сдержала себя. Лицо бывшего пиратского капитана было серьезным и задумчивым.

— Я пришел, чтобы ты меня разгипнотизировала, — сказал он. — С того самого момента, когда я шагнул за порог каюты на “Скользком” и вдруг увидел тебя… С этого момента ты так вошла в мое сердце и мою жизнь, что я не представляю себе жизни до тебя и без тебя. Ты можешь меня освободить? Разгипнотизировать?

— Где уж там! – невесело усмехнулась Кейт, — Освободиться бы самой… Я всегда была легкомысленной… Я старалась быть легкомысленной. Смешно, но лишь сейчас я могу признаться, что любила… люблю тебя. Я боялась этой слабости. Я пыталась обмануть даже себя.

— Кейт! Не говори так! Ты разрываешь мне сердце! Что я должен сделать?! Я не смогу без тебя!!! Я докажу, что я тоже полностью виновен, и нас, может быть, отправят на одну планету.

— Не говори глупостей, Эмиль. Во-первых, ты невиновен. Во-вторых, тебя, как патрульного, если признают виновным, будут судить другим судом и по другим меркам. И тогда, в-третьих, где гарантия, что отправят туда же?

— Но что будет с тобой? Я отдам все за твое счастье!

— Не волнуйся. Что суждено… Я не могу без тебя, Эмиль. Кто бы подумал, что я способна на такое! Вот… — Кейт сняла с шеи медальон и осторожно разделила сияющий полукруг еще на две половинки. — На! — протянула она одну из них Эмилю.

Эмиль отпрянул:

— Кейт! Ты и вправду из прошлого! Ты же не знаешь, что уже больше сотни лет свидания с заключенными разрешены только в виде проекции! Мы же находимся в совершенно разных комнатах. Все обман, проекция!

— Не может быть!

— Протяни руку.

Кейт осторожно протянула к Эмилю руку. Он тоже потянулся ей навстречу. Их пальцы сблизились… И Кейт прошибла холодная волна разочарования. Все действительно было только обманом, и вместо теплых пальцев любимого человека рука ее прошла через равнодушный воздух.

Эмиль увидел, как исказилось от разочарования лицо девушки.

— Ты не думай об этом, — сказал он ей. — Я не могу прикоснуться к тебе, но все равно чувствую тебя реально. Моя любовь, моя нежность сильнее их хитрых приспособлений.

— Да… Я понимаю. Я тоже могу… — задумчиво произнесла Кейт. — Мы действительно сильнее этих коварных штучек. Ты можешь поцеловать меня. Если хочешь.

Она вцепилась рукой в медальон, закрыла глаза и почувствовала на своих губах губы Эмиля. Их поцелуй был долгим, но все же не вечным. Когда Кейт открыла глаза, Эмиль смотрел прямо на нее.

— Ты тоже почувствовала это? Ты почувствовала все так же реально, как и я? – настойчиво спрашивал он.

— Да. Ты же говорил, что для любящих сердец нет ничего невозможного! — ответила девушка, мысленно поблагодарив медальон за очередное оказание неотложной помощи.

— Жаль, что я не могу тебе дать… на память… половинку вот этого, — произнесла Кейт уже вслух, раскрывая ладонь и показывая Эмилю медальон.

— Тебе очень дорога эта вещь. Ты никогда его не снимала…

— Ага. Видимо, увы, я становлюсь глупой и сентиментальной. Эллен засмеяла бы меня. Нет, никогда бы не подумала, что способна на такие порывы.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, и я верю в тебя.

— Ваше время истекло. На прощание дается тридцать секунд, – ворвался в любовную идиллию равнодушный посторонний голос.

— Помни, Кейт, что я тебя люблю! Я спасу тебя!

— Я буду ждать! Эмиль! Эмиль...

В этот момент Кейт увидела, что образ Эмиля заколебался и плавно исчез, будто его и не было.

Но романтические свидания самой Кейт на сегодня этим не закончились. Буквально через час-полтора после встречи с Эмилем ее опять куда-то потащили. И маршрут был опять-таки незнакомый. Ее опять ввели в какую-то небольшую комнату (уже другую) и оставили одну. Через пару секунд дверь комнаты раскрылась, и на пороге появился Лайн. Кейт от неожиданности так растерялась, что ляпнула первое же, что пришло ей в голову:

— Привет, проекция! – сказала она Лайну.

Лайну, видимо, не понравилось такое обращение, и он нашел нужным оскорбиться.

— И никакая я не проекция! Вот, значит, какова награда за все преодоленные мной барьеры! – обиженно-обиженно сказал он.

— А кто же ты, раз не проекция? Ты осмелишься утверждать, что материален?

— Разумеется! Хочешь пощупать?

Кейт осторожно, словно боясь обжечься, протянула руку и слегка дотронулась до плеча Лайна. Он действительно был материален.

— И как же это ты так умудрился? – поинтересовалась девушка, с горечью вспоминая, что Эмилю этого не удалось.

— Ну, понимаешь… — замялся Лайн, смущенно теребя собственный рукав. — В общем, мои родители довольно значительные персоны. Я никому не говорил. Не хотелось выделяться… Сделать что-нибудь для вас с Эллен они не могли — ваш процесс превратили в показательный, но вот устроить свидание — это у них получилось.

— Неужели они одобрили знакомство сына с такой нехорошей девочкой, как я?

— Им пришлось это сделать.

— Замечательно! Какая сила характера! И родители хороши. Нет, я не прогадала, когда предпочла тебя Эмилю, хотя он на тот момент и рангом повыше был!

— Не говори этого. Если бы я тебя не знал, я мог бы тебе и поверить.

— А ты уверен, что знаешь меня? Говорят, чужая душа — потемки.

— Я думаю, что ты говоришь все это, чтобы помочь мне разлюбить тебя.

— Ого! Еще один охотник разгипнотизироваться! Прошу тебя, Лайн, не приписывай мне всяких надуманно-возвышенных мотивов! Это не в моем стиле! И совсем наоборот. Я даже рассчитывала, что твои родители похлопочут, и нас возвратят из ссылки лет эдак через пятьдесят-шестьдесят. Если живы будем.

— Я ничего не мог сделать, Кейт.

— А я у тебя ничего и не прошу. И, пожалуйста, больше не устраивай свиданий со мной. Так будет лучше для всех.

— Но почему? Что же мне делать?

— Жить, как живешь. Извини. Меня тут давно совесть мучила. Не попадись вам тогда “Скользкий” с нами на борту, были бы вы себе патрульными, маячили бы по бездонному космосу, ловили бы злобных пиратов. Все бы было спокойно и замечательно. Представляю, как проклинаете вы тот день, когда случайно напоролись на нас.

— Неправда, Кейт! Благодаря вам, благодаря тебе у нас была настоящая замечательная жизнь. Быть все время патрульным, подчиняться “Уставу”, медленно ползти вверх по служебной лестнице — отвратительно! Лучше хоть на час почувствовать себя королем, чем всю жизнь прозябать в мусорной яме. А такой час у меня был. Спасибо тебе за это, Кейт. Я знаю, что ты любишь Эмиля. И моя вина в том, что позволял себе роскошь обольщаться. Я буду всегда помнить тебя. Извини за все, что было не так.

— Лайн! Какой ты замечательный! — Кейт уткнулась ему в грудь и разрыдалась, бормоча между всхлипываниями, какая же она дрянь.

Лайн, не переносивший женских слез, неумело утешал девушку.

— Я обязательно переговорю с Эмилем, и если деньги или положение моих родителей смогут чем-то помочь — я сделаю для вас все. И, если что-то получится, не считай себя обязанной мне. Ты уже сделала очень много для меня, и я твой вечный должник, — сказал он ей на прощание.

После ухода Лайна Кейт отвели в ее камеру, и только там девушка вспомнила, что не передала Эмилю четвертинку медальона. Но, разумеется, было уже поздно.

* * *

После того, как с ними разобрался гражданский суд, который должен был выполнить задачу успокоения общественности, началось настоящее следствие. За дело взялся сам оскорбленный Патруль. Переводить в другую тюрьму их не стали, чтобы случайно не взбудоражить ту же общественность, но режим стал намного строже: они были лишены телевизоров, охранницам отныне было запрещено не только разговаривать с заключенными, но и заходить в камеру, их в любой момент могли выдернуть на очередной допрос или эксперимент. Это было намного хуже судебного процесса. Хорошо еще, что сначала военные из Патруля пытались просто уговорить их дать какие-то сведения, девушки были морально и материально подготовлены к тому, что дальше может стать хуже. Больше всего доставалось Кейт. Как ребята не старались выгородить лучшую часть своей команды, но благодаря свидетельским показаниям Чарльза Карстена было очевидно, что, при некотором усилии, Патруль может узнать координаты Ш'вонги, этого космического рассадника пиратства, и покончить с ним навсегда. Вот тут уже приходилось очень несладко. Многочасовые допросы шли каждый день, ей обещали облегчить участь, оставив на Земле, и даже, может быть, приняв в Патруль кем-нибудь вроде высокооплачиваемого консультанта, но Кейт, с помощью Эллен, “одолжившей” ей свое упрямство, молчала. Видя, что девушка не собирается с ними сотрудничать ни под каким предлогом, Патрульные решили, что проще будет ввести ей “сыворотку правды”. Эллен была морально готова к такому повороту дел, оставалось только подготовить Кейт, и желательно, чтобы материально тоже. Они постоянно поддерживали связь, и Эллен предупредила подругу:

— Если тебе вколют какую-нибудь гадость, постарайся с ней бороться! Они будут спрашивать координаты Ш'вонги, а ты должна назвать какой-нибудь другой планеты.

— Какой?! Я же не выучила весь справочник координат наизусть!

— А, скажем, Золотую планету?

— Что-то вспоминается… А ты думаешь, они поверят? Ведь там была экспедиция?

— Да, тогда не пойдет… Наплети еще что-нибудь, например, что в целях конспирации, и потому что Гэри нам не доверял до конца, у нас был только диск с координатами, который после захвата мы уничтожили, бросив в утилизатор! Если они вздумают проверить, то один диск там действительно валяется, а его содержание они вряд ли смогут прочесть, — предложила Эллен.

— Да, надо попробовать, — согласилась Кейт, готовясь к новому допросу. — Однако какая я бедная и несчастная! Ну почему не я — стрелок, а ты — навигатор!

— Для любимой подруги никакой гадости не жалко! Однако ты вспомни, что именно за тобой прилетит Селги!

— Только это и утешает! Ну вот, начинается…

— Держись. Если что, пользуйся силой и моего медальона тоже.

— Ладно.

Кейт не стала прерывать связь, однако перестала мысленно беседовать с Эллен, сосредоточившись на проводимом допросе. Как и предупредила Эллен, патрульные решили больше не церемониться, и в начале допроса к Кейт подошел благообразный старичок, похожий на Айболита в своем белом халате и со шприцем в руке.

— Ну, деточка, мы не боимся маленького укольчика? — ласково спросил он, прикасаясь автоматическим шприцем к руке Кейт. К чести шприца надо заметить, что он делал укол намного быстрее, легче и безболезненнее, чем все до сих пор известные Кейт врачи, поэтому она почти ничего не почувствовала. Но “почти ничего” — это не “совсем ничего”. Действие препарата было моментальным. Ей тут же захотелось правдиво ответить на любой их вопрос, потому что иначе она не могла. Кейт сравнила это ощущение с тем, что бывало от медальона: крайне похоже. Главное, что с первым-то они уже научились успешно бороться, значит, и теперь не должно быть ничего сложного, особенно если использовать сам медальон. Так она и сделала. Не успел “доктор Айболит” отвернуться и доложить находящимся в той же комнате военным о том, что лекарство начало действовать, как его действие практически завершилось. Дальше было совсем легко: два военных задавали вопросы, на которые хотели получить ответы, причем ответы на некоторые были давно известны, а Кейт старалась не врать там, где это было можно сделать без ущерба для себя, и врать более правдоподобно во всех остальных случаях. Кое в чем Эллен помогала ей, поскольку ей, находясь в своей каюте, без давления со стороны, было легче с ходу что-то придумать и передать подруге.

Рассказ об уничтоженном диске, естественно, вызвал некоторые подозрения, однако уверенность в действии лекарства была такой большой, что никому и в голову не пришло, что все это может быть враньем от первого и до последнего слова. В пользу этой версии говорил еще и тот факт, что анализ содержимого утилизатора, проведенный почти сразу после прилета “Зарраз”, подтверждал до некоторой степени ее слова, диск (или то, что от него осталось) действительно там был.

На несколько дней девушки были оставлены в покое, если не считать еще нескольких медицинских обследований и расспросов об их прежней жизни, до их перемещения в это время.

* * *

Филипп по просьбе друга еще раз загипнотизировал его, чтобы выяснить, что же произошло тем вечером на Ш'вонге. Вспомнившиеся факты ни в коей мере не обрадовали стрелка, ведь вместо признания в любви он нахамил Эллен, оскорбил ее… Да, будь он на ее месте, после такого он бы точно перестал с собой разговаривать. А она не перестала, и даже упросила осьминога найти загулявшего стрелка. Он терялся в догадках: было ли это только человеколюбие, или он ей хоть капельку небезразличен? Иногда ему казалось, что да… После вынесения приговора он ходил, словно потерянный. Он никак не хотел смириться с мыслью, что теперь Эллен, которую он, можно сказать, только что нашел, будет потеряна для него. Из-за этого странного состояния он даже не догадался по примеру Эмиля обратиться с просьбой о свидании, а поскольку сам Эмиль ничего не знал о новейших открытиях стрелка, который все свободное время проводил с Филиппом, то он и не подумал, что свидание с одной из осужденных может понадобиться еще кому-то, кроме него. Когда они наконец встретились и стали друг другу рассказывать о том, что они делали в это время, Эмиль даже не сразу рассказал о свидании, эгоистично не желая делить свою радость даже с лучшим другом. Сначала Джез заметил все тот же, пишущийся по памяти, портрет Кейт.

— Ого, работа, смотрю, медленно, но верно продвигается?

— Да, — застенчиво улыбнулся художник Эмиль. — Именно медленно, но так трудно изобразить ее, она такая изменчивая…

— Но у тебя хорошо получается, — похвалил Джез. — Не надейся на искусствоведческий анализ, но мне нравится.

— Спасибо. А как ты думаешь, ей бы это понравилось?

— Наверняка.

Они замолчали, не зная, что бы еще сказать друг другу. Наконец Джез собрался с духом:

— А портрет Эллен ты бы смог написать?

— Думаю, да, хотя мне его никто не заказывал. И тебе что, не хватает записей телевидения и обложек иллюстрированных журналов?

— На журналах по большей части была Кейт. Эллен была только на “Солдате удачи”, да к тому же только тот момент, когда она била какого-то журналиста.

— Чем же тебе не понравился этот кадр? Кстати, на мой взгляд, он как нельзя лучше отражает ее сущность.

— Что ты можешь знать о ее сущности?! — вспыхнул Джез. — Ты же ее не знаешь по-настоящему!

— А то ты знаешь, ты же у нас великий знаток женщин!

Джез задумался.

— Да, и я по-настоящему не знаю, — вынужден был согласиться он. — Но… Так ты можешь нарисовать, или нет?!

— Я могу попытаться, хотя, честно говоря, мне хочется закончить этот портрет, — Эмиль почти любовно провел кистью по струящимся волосам нарисованной Кейт. — И потом, Кейт я хоть недавно видел, набрался новых впечатлений, а Эллен…

— Так они же вместе были на суде!

— Я имею в виду свидание.

Джез насторожился:

— Какое свидание?

— С Кейт, разумеется. Я сразу после суда обратился с просьбой, и несколько дней назад мне разрешили… Бедная моя девочка! Она старается держаться, но ей так трудно, и ни одного человеческого лица вокруг!

— Подожди, а я могу добиться свидания?

— С Кейт? Вряд ли, да и зачем тебе?

— С Эллен!

Эмиль задумался, то ли над возможностью добиться, то ли над выбором Джеза.

— Не знаю, там что-то говорили о том, что это — исключение, что еще бы на день позже — и никаких свиданий… Вот где ты был раньше?! И значит, все-таки Эллен? С каких пор, и почему это ты так невовремя решил обратить на нее внимание?

— Я бы и раньше обратил, только она мне никакой возможности не давала. Я почти все эти дни проводил у Филиппа, он снимал гипнотическую установку…

— Какую?! — Эмиль был до крайности удивлен. Он думал, что способности — способностями, но никакого гипноза к его команде не применялось, а выходит… — Мы что, действительно все под их гипнозом?!

— Нет, насколько мог судить Филипп, только я один, и то, это не то, что ты думаешь, — постарался успокоить капитана Джез.

— А что же?!

— Это личное послание, — усмехнулся стрелок.

— От кого?

— От Эллен.

— И ты после этого хочешь ее видеть?

— Да, и еще как! Она сделала это, защищаясь, — Джез был готов оправдать любой поступок девушки.

— Так ты ж вроде на нее и не нападал? Подожди… Так, а ее беременность, в таком случае?..

— Точно ничего пока сказать нельзя, но, вполне вероятно, что скоро можно будет меня поздравить с отцовством! — почти с гордостью ответил Джез.

— Ну вы даете… — только и смог сказать капитан.

Видя, что тот готовит еще какой-то вопрос, Джез постарался вернуть разговор в нужное ему русло:

— Так как я могу добиться свидания?

Эмиль выдал ему крайне подробную инструкцию, что для этого нужно сделать.

— Могу только пожелать успеха! — напоследок добавил он.

— А ты как, встретился успешно? — наконец решил поинтересоваться стрелок амурными делами своего друга.

Эмиль улыбнулся, но так, что Джез не понял, чего в этой улыбке было больше — счастья или горечи.

— Кейт все-таки меня любит! Она, конечно, была обижена… А, ерунда все это, главное, что я теперь точно знаю, что она меня любит! Она сама так сказала, и еще сказала, чтобы на сей раз я прилетал ее спасать, и поскорее! И я ей наконец-то сказал, что я люблю ее!

— Главное, чтобы она то же самое не сказала Лайну, или еще кому-нибудь из потенциальных спасателей, — пробормотал Джез. — Ладно, я побегу разузнать насчет свидания, а ты подумай о портрете, хорошо?

— Ладно, пока! — Эмиль снова принялся за портрет прекрасной и изменчивой Кейт.

Свидание Джезу не разрешили, мотивировав это тем, что перед отправкой на другую, нецивилизованную планету Эллен должна сделать кучу прививок и пройти медицинский карантин. Тогда он связался с телевидением, которое давно и до сих пор безуспешно предлагало всем членам экипажа “Двух Зарраз”, в том числе и ему, сделать персональное интервью. Его расспрашивали о самых разных глупостях, но он мужественно терпел все это, чтобы потом, глядя прямо в объектив, обратиться к Эллен, которая, как он надеялся, сможет увидеть эту передачу:

— Эллен, я должен извиниться перед тобой. Я действительно свинья, то есть я был свиньей, но теперь я изменился. Я не знаю, как тебе доказать это, но, поверь, я на самом деле люблю тебя!

Это заявление прекрасного стрелка было крайне отрицательно воспринято большей частью женского населения Земли, но не дошло до той единственной, которой оно предназначалось. На следующий день по телевидению было объявлено и даже издалека показано, как девушек провели на корабль, стартовавший к какому-то отдаленному миру, даже название которого было засекречено. Джез недоумевал: почему она даже не попыталась ответить на его признание? Хотя бы сказала, что ей глубоко плевать…

 Глава 52.

Если Эллен правильно помнила утверждения журналистов, то им сейчас должны были делать массу всяких прививок, чтобы выработать сопротивляемость их хрупких организмов к местным микробам, но никаких подготовок не было заметно. Девушки начинали беспокоиться, не пытается ли Патруль втихую оставить их для своего личного употребления, несмотря на решение суда? Предположение, возможно, звучало дико, но они за это время такого успели насмотреться, что удивлялись, как люди до сих пор не поняли, что на этой Земле права человека имеют значение только до тех пор, пока не помешают какой-нибудь крупной военной организации, типа Космического Патруля. Каждый пройденный день усиливал их тревогу, и, что самое главное, теперь не было возможности даже прочитать что-нибудь в мыслях охранниц, поскольку каждый день были новые, которые не знали не только того, что будет с пиратками, а и кого они “обслуживают”.

Но однажды за ними вновь пришли, причем сразу за обоими. В кои-то веки встретившись лично в коридоре, девушки продемонстрировали подобающую случаю сцену радости от неожиданной встречи и возможности пообщаться, как будто они не делали этого целыми днями с помощью медальона. Их взаимные объятия потерпели несколько секунд, после чего к каждой было приставлено по два крепких конвоира. Их отвели в какую-то комнату, где сидело несколько человек из Патруля, знакомых Кейт (а значит, и Эллен) по допросам, и несколько человек в штатском, смутно вспоминаемые или по медицинским опытам, или по долгим задушевным разговорам о прошлом Земли. Кроме того, было еще несколько человек, незнакомых совершенно, которые своим видом почему-то вызывали ассоциации с каким-нибудь безумным механиком. Они негромко переговаривались так, как будто девушки еще не появились в комнате.

— Да, по всем сохранившимся документам выходит, что они прожили в том времени долгую, хотя и совершенно невзрачную жизнь. Мы едва смогли найти упоминание о них в некоторых, самых обычных, документах.

— То есть они ничем не показали, что были в будущем?

— Нет, совершенно ординарные личности.

Девушки переглянулись и начали потихоньку закипать от таких предположений, кроме того, у них появилась одно, но очень нехорошее предчувствие… “Что там, на суде, говорилось о разработке машины времени?” — с подозрением поинтересовалась Эллен у Кейт. “Где? Когда? А что-то говорилось?” — отозвалась та. “Потрясающая наблюдательность!” — съязвила Эллен. “А нас это как-то может коснуться?” — начала недоумевать Кейт. “Еще как, как видишь… Я подозреваю, что они ее изобрели, и теперь испытывают…”.

— Вы не боитесь, что толку от этого будет не больше, чем от перемещений предметов?

— Если они будут вести себя так, как мы им скажем, они получат какое-нибудь поощрение, например, кусочек золота. И делать-то почти ничего не придется, только дать объявление в газете. Мы предполагаем, что тогда изменятся все сохранившиеся до наших дней экземпляры, и мы поймем, что машина действует именно так, как мы и рассчитываем.

— А если сообщение не появится?

— Значит, одно из двух: либо они не желают сотрудничать с нами, либо наши расчеты не совсем верны.

— Вам не кажется, что это негуманно?

— По-моему, гораздо гуманнее постараться вернуть двух потерявшихся во времени девушек в их привычное окружение, чем ссылать на эту… К какой планете их приговорили?

— Я не помню названия, но, судя по сообщениям репортеров, это сущий ад! Никакой цивилизации, сообщение с Землей — раз в полгода, почти все время зима, холод…

— Вот видите! Вы сами хотели бы провести остаток дней в таком ужасном месте?

— Нет, конечно, хотя рисковать жизнью на этой новой машине…

“По-моему, они решили испытать машину на нас!” — наконец-то догадалась Кейт. В это время вошло несколько человек в оранжевых комбинезонах технического персонала. Один из них протянул девушкам какую-то одежду.

— Зачем это? — подозрительно спросили его, разглядывая принесенное. Ничего особенного, если не считать использование исключительно натуральных материалов: две пары джинсов, кофточки, легкие ветровки, даже белье и туфли…

— Переодевайтесь! — лаконично приказал технарь.

— Не будем! — категорично и в один голос заявили девушки и бросили все на пол.

Видя такое нарушение их планов, к взбунтовавшимся девушкам подошел один из штатских.

— Девушки, будьте благоразумны! Мы действуем ради вашего же блага, стараемся вернуть вас домой, где вы проживете долгую и счастливую жизнь! А то, что взамен мы попросим вас сделать, будет такой малостью, что не доставит вам никаких хлопот. Кроме того, мы отблагодарим вас за услугу.

— Вы собрались отправить нас в качестве подопытных кроликов?! Вы не имеете права! Это незаконно, мы приговорены к каторге, а не к использованию в сомнительных экспериментах!

— Зачем так кричать, к тому же, вы же уже один раз прошли через время, так что вас это не должно так пугать. Успокойтесь и переоденьтесь в это.

— Зачем? Нас устраивает наша одежда, прикажите принести с корабля.

— Все вещи с корабля, в частности, из ваших кают, приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, кроме того, они, по большей части, сделаны по современным технологиям, а мы не можем допустить, чтобы в прошлом появилось нечто, не соответствующее состоянию технического прогресса на тот момент. При умелом использовании это может повлечь изменения истории, а это уже может оказаться опасным. Итак, девочки, не упрямьтесь, а иначе нам придется применить силу! — для придания веса своим словам он подозвал одного из конвоиров, присматривавших за поведением заключенных.

Девушки переглянулись. Требовалось немедленно что-то придумать, но даже их богатая фантазия, помноженная на возможности медальона, не могла предложить выхода из этой ситуации. Невозможно было загипнотизировать сразу всех находящихся в комнате людей, поэтому они решили, что надо потянуть время, для вида согласившись на переодевание. Они последовали за охранниками, которые привели их в соседнюю комнату и дали возможность спокойно переодеться. Все вещи, как и следовало ожидать, были их размера и ничуть не отличались от того, что носили бы они, не окажись случайно закинутыми в будущее. Правда, Кейт начала ворчать, что она никогда бы не купила такое кошмарное и некрасивое белье, и чуть было не пошла требовать поменять его на кружевное, но запертая дверь не способствовала расхаживанию с жалобами, поэтому ей пришлось смириться с тем, что было. Однако они так и не смогли придумать, что же им делать сейчас. Утешало одно: медальоны оставались при них, и даже в дремучем прошлом они смогли бы их как-то использовать, чтобы и там жить хорошо, возможно, со временем они бы поняли, нельзя ли с его помощью перемещаться во времени, как по карте Зарры.

Однако когда они вновь появились перед тем штатским, который уговаривал их (видимо, он отвечал за историческую достоверность), он обратил внимание на два золотых медальона у них на шеях, которые раньше были не видны.

— Так, девочки, а что это за украшения? — он протянул к ним руку.

— Это наше! Это еще с того времени! Мы были в них, когда перенеслись! — попытались отстоять они свое главное сокровище.

Однако убедить этого товарища было трудно.

— Снимите, мы сейчас быстренько проверим. Если действительно окажется, что это земное золото, то вы сможете забрать его.

— Не дадим!

Штатский мигнул охране, которая скрутила девушкам руки за спиной, что позволило ему беспрепятственно завладеть обоими медальонами. Он засунул их в какой-то прибор в углу комнаты, несколько секунд внимательно смотрел на его показания, после чего укоризненно покачал головой:

— Девочки, вы пытались меня обмануть! Это может быть что угодно, только не земное золото того времени, — и он положил оба медальона в пакетик для вещдоков. — Ну, если техника готова, то мы тоже готовы! — торжественно объявил он.

Все зашевелились и собрались куда-то идти. Подруги опять переглянулись, и, несмотря на отсутствие медальонов, обе одновременно подумали, что их уже прямо сейчас отправят в прошлое, да еще и без медальонов! “Это конец…” — мелькнуло в голове у Эллен. Кейт была настолько ошарашена этим открытием, что дала себя безропотно вывести из комнаты, а Эллен неожиданно забилась в руках охраны:

— Нет! Нет, я не хочу! Оставьте меня в покое! Я хочу на каторгу, отправьте на любую планету, только не в прошлое! Нет!

Сразу два человека в белых халатах и со шприцами в руке устремились к ней, но были остановлены повелительным жестом историка:

— Никакой современной химии!

— Но она же… — попытались возразить врачи.

— Знаете старый дедовский способ для успокоения нервных барышень?

Он подошел к девушке и отвесил ей несколько пощечин:

— Что еще за истерика?! Ты что, надеешься, что все сейчас разжалобятся, плюнут на эксперимент века и бросятся тебя утешать? Немедленно прекратить!

То ли от грозной отповеди, то ли от пощечин, но лицо Эллен покраснело, она перестала вырываться и попыталась ударить его ногами. Историк, видимо, ожидал нечто подобное, поэтому просто отошел в сторону.

— Ну вот, вижу, вы в порядке, — и махнул, что можно продолжать движение.

Чтобы не перевозить никуда столь буйных и опасных заключенных, решено было, что саму машину времени привезут в тюрьму, благо она была не так уж и велика, так что через несколько минут они спустились куда-то вниз, видимо, на подземные уровни, где и была временно расположена машина. Девушек втолкнули в комнату, обшитую железными листами, только с одной стороны у нее было окно в соседнюю комнату, где и располагался пульт управления машиной, и куда попытались влезть все их сопровождающие. Стекло было крепким, как успели они обе убедиться, стуча по нему кулаками, а больше в комнате совершенно ничего не было. Пока техники готовили машину, включился невидимый динамик:

— Итак, вы уже поняли, что будете участвовать в величайшем эксперименте современности, хотя, возможно, и несколько не по своей воле. Мы убедительно просим вас по… прибытии дать объявление в газете, — он продиктовал им примерный текст и указал, в какой именно газете желательно дать объявление. — Чтобы не ущемлять ваших интересов, в карманах вы найдете сумму денег, достаточную для этого. Если вы все сделаете правильно, и мы получим от вас известие, то мы постараемся найти способ переслать вам вознаграждение, которое получили бы добровольные… испытатели за такой эксперимент, поверьте мне, это немало, особенно по меркам того времени. Кроме того, раз вам так понравилось наше время, думаю, что мы могли бы и дальше продолжать сотрудничество. Сейчас разрабатывается модель машины времени, позволяющая перемещать предметы и людей, разумеется, тоже, из прошлого в наше время…

Девушки видели, как один из техников обратился к говорящему, показывая на часы. Тот заторопился:

— Ну, девочки, мы должны проститься, вам уже пора. Мы постарались так настроить машину, чтобы создалось впечатление, будто вы никогда и не покидали ваше время, то есть координаты времени установлены с максимальной точностью, а уж с расстоянием, думаю, вы сами разберетесь, погрешность не может быть слишком большой, в пределах пяти километров… Итак, подумайте над тем, что я вам говорил, над перспективой…

Дальше они уже ничего не слышали, вокруг них поднялся какой-то вихрь, и после недолгого, но крайне неприятного полета, больше напоминавшего свободное падение в огромном сером тоннеле, они неожиданно оказались совершенно в другом месте.

* * *

Глава 53.

Джез сам не мог понять, чем именно ему показались подозрительными эти съемки. Он записал все программы, где показывали отправление на каторгу двух грозных пираток, потом долго просматривал их все. Везде было одно и то же: съемка издали, нечеткие женские силуэты проходят в корабль с неизвестным названием. “Неужели никто из журналистов не смог подобраться поближе?” — недоумевал он, вспоминая, как их не менее засекреченное прибытие было рассекречено и всесторонне освещено вездесущими репортерами. А тут такое событие, и все удовлетворились кадрами — снятыми крайне неумело, что странно — официальной хроники?! Джез решил связаться с гениальным компьютерщиком Фредди.

— Слушай, ты видел отлет наших девушек?

— Да, а что?

— А тебе ничего не показалось странным?

— Что именно?

— Ну, что их почти не видно, никто не попытался взять прощальное интервью, и так далее?

— Я об этом не задумывался… А ведь действительно, это странно!

— Ну?

— Что “ну”?

— Слушай, у меня есть куча записей с разных каналов, может, приедешь, взглянешь как специалист, нет ли там искусственно вырезанных кадров, или чего еще в этом духе?

Фредди задумался.

— А, вот к чему ты клонишь… — наконец понял он. — Нет, понадобится много аппаратуры, у меня здесь она частично есть, так что давай ты ко мне.

Фредди жил довольно далеко от города, но уже через полчаса Джез был у него и нетерпеливо расхаживал по комнате, заставленной всевозможными техническими новинками, ожидая, пока гениальный компьютерщик скажет ему хоть что-то. Фредди долго рассматривал записи, применяя то один, то другой фильтр, то используя еще какие-то совершенно немыслимые для нормального человека методы, и в конце концов вынес свое авторитетное заключение:

— Трудно сказать что-то определенное, здесь явно поработали хорошие специалисты…

— То есть там было еще что-то?

— Возможно, иначе я не понимаю, почему они выглядят так ненатурально. Ты заметил, как они странно двигаются? Как будто там через кадр все вырезали… Хотя кто его знает, вот если бы у меня была оригинальная пленка…

— Ну, откуда же я ее тебе возьму?! А отсюда больше ничего нельзя выжать?

— А попробуй обратиться на телевидение, глядишь, она у них и осталась где-нибудь в архиве, — посоветовал Фредди. — Глядишь, обаяешь там какую-нибудь ассистенточку…

Джез так посмотрел на недогадливого компьютерщика, что бедный Фредди едва не проглотил язык.

— Ну ладно, я, конечно, еще посмотрю, но вряд ли получится еще что-нибудь отсюда извлечь, я тогда с тобой свяжусь… — мягко постарался выпроводить стрелка Фредди.

Тот понял намек и пошел наводить справки о всех возможных телевизионных станциях, где могла оказаться искомая запись. На следующий день у него уже был приличной список телекомпаний, транслировавших этот сюжет, и он решил отправиться для начала на ближайшую из них. Там у него ничего не получилось, пленка действительно хранилась в архиве, но непреклонная дама, заведовавшая им, не клюнула на популярное (на данный момент) лицо, и даже не только не разжалобилась, услышав о страданиях влюбленного, но и не подумала поддаться обаянию стрелка, пущенному в ход в качестве тяжелой артиллерии. Раздосадованный неудачей, он пошел на другую телестанцию, по дороге анализируя причины неудачи. В итоге он решил, что надо было сразу “обаивать”, как ему ни противно было это делать. В следующий раз он так и поступил.

“Следующим разом” оказалась милая девушка, которая, увидев его, залилась розовым румянцем смущения. И хотя она тоже пыталась проявить твердость, уверяя, что нельзя ни в коем случае выносить из архива ничего, стрелок сумел ее уговорить, что запись нужна ему ненадолго, буквально на пару-тройку часов, и даже не ему, а одному его другу, и, пока он ее смотрит, они бы могли посидеть в каком-нибудь тихом ресторанчике на ее вкус… Дальнейшего сопротивления не последовало. Джез порадовался, что его хваленая красота хоть на кого-то еще действует.

Они договорились встретиться вечером, у выхода с ее работы. Джез, жалея, что никогда не делал этого раньше с Эллен, приехал на роскошной машине и принес красивый букет роз, который отдал только в обмен на запись. Фредди, появившийся вместе со стрелком, чем немало озадачил девушку, забрал вожделенный кристалл и укатил домой разглядывать его, а бедный Джез отправился в ресторан, отрабатывать услугу. После ужина Джез проводил девушку до дома, и, даже не попытавшись напроситься в гости на чашку чая или кофе, распрощался с ней, клятвенно пообещав, что завтра с утра они встретятся, вместе позавтракают, он вернет ей пленку и проводит до работы. Как было не поверить таким прекрасным синим глазам! Джез честно выполнил все обещанное, после чего в новостях появилось сообщение, что неотразимый стрелок с пиратского корабля, совсем недавно публично заявлявший о своей неземной страсти к одной из осужденных, уже был замечен в обществе другой очаровательной молодой девушки. “Видимо, его предыдущее заявление следовало воспринимать только как способ моральной поддержки, а теперь, когда о проделках оставшихся на матушке-Земле бывших влюбленных несчастные каторжанки никогда не узнают, то те и пустились в погоню за новой добычей”, — ехидно комментировали это событие в новостях. Но, раз Эллен не может об этом узнать, то и Джеза мало волновала вся шумиха, поднятая в средствах массовой информации. Главное было то, что Фредди, всю ночь просидевший над записью, утром, едва удерживая глаза открытыми, вкратце сообщил, что все, записанное на кристалле — хорошая компьютерная подделка от начала и до конца.

— Как так? А куда же они сами делись?

— Слушай, не задавай мне сейчас этих вопросов, я для тебя целую ночь в компьютер таращился… — взмолился Фредди.

— Конечно, ты должен пойти отдохнуть, а потом мы поговорим. Я соберу ребят, думаю, это будет интересно не только мне… Что-то Патруль темнит.

Ближе к вечеру в гостиничном номере Джеза собрались несколько человек из команды “Двух Зарраз”, наиболее неравнодушные к судьбе девушек. Разумеется, там оказался Эмиль, Лайн и немного поспавший к тому времени Фредди. Филипп, который как врач продолжал переживать за всех своих бывших подопечных, пришел вместе с девушкой, которую представил как свою двоюродную сестру Майю. На незаданный вопрос Джеза, зачем он притащил ее сюда, ведь дело могло принять весьма опасный оборот, Филипп успокоил его:

— Не бойся, она не подведет. Кстати, она работает в том самом здании, где была тюрьма.

— То есть в полиции, что ли?

— Нет, она гражданская, работает в библиотеке суда. Мне кажется, она может сообщить кое-что интересное.

— Ну, если ты за нее ручаешься…

— Разумеется!

Последним пришел Грэг, которого Джез пригласил с явной неохотой, хотя и понимал, что, возможно, им понадобится любая помощь.

Первое слово было предоставлено Фредди, как главному разоблачителю махинаций Патруля. Он, видимо, не прочувствовал всю значимость момента, поэтому весьма буднично, но подробно рассказал обо всем, что смог разглядеть в записи, а также о том, чего там нет, хотя, по идее, должно было быть. Следуя его выводам получалось, что умельцы из Патруля, набрав кадров с заседаний суда, сделали полный компьютерный монтаж сцены отправления на каторгу девушек. Он не стал вдаваться в подробности, но отметил, что дело это крайне дорогостоящее, поэтому возникает ряд вопросов. Сами вопросы озвучивал уже Джез, у которого было время подумать над ними:

— Итак, зачем им это понадобилось? Прошу высказываться.

Космолетчики недоуменно переглянулись. Первым заговорил, разумеется, Эмиль.

— Значит, им было выгоднее потратить деньги на фальшивку, чем допустить… Что? Неужели девочки в последний момент что-то узнали о методах Патруля, и надо было любой ценой не дать им обнародовать это? Ведь, если бы высылка производилась обычным образом, там бы была толпа репортеров.

— Вот именно, если бы она производилась! — заметил Фредди. — Такое ощущение, что и самого старта-то не было, ведь девушки и корабль — это разные картинки, а если был старт, то было бы проще снять его, не допуская больше никаких репортеров, уж сохранять-то секретность у нас умеют!

— Ну, может, они боялись, что получится, как с приземлением… Нет, действительно не клеится. Итак, думаю, что действительно никакого старта к колонии не было. А тогда где же они?

— Можно мне слово? — неожиданно вмешалась кузина Майя. — Как вы, думаю, уже все слышали, я работаю в том же здании, где находятся тюрьма и суд. Как правило, если перемещения осужденных не засекречены в целях обеспечения их безопасности (а это бывает в делах о мафии), то мы можем видеть, как кого привозят и увозят, у нас окна как раз на ту сторону. А в тот день…

— Который?

— После которого появилось сообщение об отлете, разумеется! Так вот, в тот день было какое-то постоянное движение и волнение, как-то связанное с вашими девушками.

— Их увезли в неизвестном направлении?

— Нет, в тот день никого не увозили, особенно их. Я, наслушавшись рассказов Филиппа о них, решила хотя бы из окна своими глазами посмотреть, но ничего похожего не было. Целый день, то есть утром и к вечеру, проехало много машин, в том числе официальных, и одна или две — с техническим оборудованием. И еще, что очень странно: у нас на некоторое время отключался свет. По воспоминаниям сотрудников, даже старожилов, такое случилось впервые, то есть такого вообще не могло случиться, потому что все камеры, находящиеся на подземных этажах, не просто оказываются без света, они еще и запираются в основном только на электрический замок, так что заключенные могли и разбежаться…

У Джеза вспыхнула искра надежды:

— Может, они и убежали? А фальшивка была сделана, чтобы не признавать, что из нашей суперсовременной тюряги можно удрать?

— Тогда почему они не появились у нас, и даже не попытались связаться? — умерил его радость здравомыслящий Эмиль.

— Потому что знали, что здесь их будут искать в первую очередь!

— Так ведь не ищут! Значит, они не убегали.

— Да, думаю, здесь что-то другое, — вновь вмешалась Майя. — Я что еще заметила: было много машин с номерами, если не ошибаюсь, каких-то научных учреждений.

— А при чем тут наука? — вздернул брови Джез.

Майя пожала плечами.

— Возможно, раз было подозрение, что ваши девушки из прошлого, то их хотели расспросить о нем, — предположила она.

— У них что, до этого времени не было? — удивились космолетчики. — Ведь после приговора суда их мариновали почти целый месяц? Кстати, это обычная практика?

— Вот этого я не знаю, — созналась девушка. — Я никогда не пыталась проследить судьбу осужденных. Хотя, если рассуждать логически, то могут держать и дольше, ведь корабли к неразвитым колониям летают не чаще, чем раз в полгода.

— Интересно, нельзя ли узнать, какие корабли и куда направлялись в этот день? — задумался Эмиль.

— Я могу попытаться это сделать! — охотно вызвался Лайн.

Эмиль несколько неприязненно посмотрел на своего бывшего помощника и соперника. Но ради спасения Кейт он был готов помириться хоть с чертом, хоть с Патрулем, не говоря уже о Лайне.

— Ладно, ты работаешь в этом направлении, — утвердил он задание, как будто продолжал оставаться капитаном.

— А по-моему, это все чепуха! — заявил Джез. — Мне кажется, их никуда и не думали отправлять! Может, они до сих пор в тюрьме, и тогда надо подумать об их освобождении! Вы как хотите, а я начинаю разведку в этом направлении!

— Не думаю, что ты сможешь что-нибудь там найти, но как хочешь, — пожал плечами Эмиль. — Но, разумеется, скажи нам, если выкопаешь чего-нибудь интересное.

— Давайте встретимся через неделю и поделимся узнанными сведениями, — предложил Джез, что было поддержано всеми и единогласно.

Нельзя сказать, что была соблюдена конспирация, но расходились в основном по одному. Филипп решил на некоторое время задержаться у Джеза, в очередной раз проверить его здоровье. Чтобы Майе было не слишком одиноко возвращаться домой, Грэг предложил проводить ее. Они медленно брели по ночному, но все же светлому и шумному городу, и Грэг сначала вспоминал, как они с Эллен шли по Ш'вонге, а потом Майя, сочувственно покивав, увела разговор в другую, более перспективную для нее сторону, начав расспрашивать о жизни шоколадного великана в Патруле, на Земле — короче, где и когда угодно, только до встречи с Эллен. Нельзя сказать, что они не нашли общих тем, и в итоге они договорились, что завтра им надо бы встретиться снова, может быть, сходить в театр или кино.

Джезу же предстояли менее приятные прогулки. Каким-то образом ему надо было попасть в здание, где были суд и тюрьма, и как-то выяснить, что творилось там в день, когда, по официальным сведениям, девушки были отправлены на каторгу.

Дальше? Дальше... Дальше!

А что там было?

Да мне, вообще-то, надо

.1. .2. .3. .4. .5. .6. .7. .8. .9. .10. .11. .12. .13. .14. .15. .16. .17.